|
Автор: Анатолий Ферапонтов, Красноярск
Восходители
Прекрасные и подлые горы
Только альпинисты знают, каково это — по нескольку дней жить на вертикальной стене, когда под ногами у тебя не твердь земная, а ледяная пропасть, и постель твоя — гамак, привязанный к титановым крючьям, и сам ты привязан к тем же крючьям. Когда ночью минус 30, а днем жарит солнце и сверху летят со шрапнельным визгом куски льда и оттаявшие камни, но от темноты до темноты нужно работать, страховать партнеров и лезть наверх самому, вытягивать тяжелые рюкзаки и ухитриться как-то в час передышки разжечь на коленях примус, чтоб вскипятить хотя бы чай.
В 80-е годы я тренировал саночников, от альпинизма отошел совсем хорошо помню, однако, растущее чувство удивления: что ни год — наши альпинисты если не чемпионы страны, то призеры-то уж обязательно. А ведь при этом в команде почти не было лучших красноярских альпинистов недавних лет, значит, сегодняшние сами себя делали звездами. С каждым годом исчезали сомнения в случайности их побед, становилось ясно, что в Красноярске образовалась своя суперкоманда,— команда, которую мы давно уже ждали и которая не могла не появиться. — Из интервью с Николаем Захаровым, капитаном команды “Русский экспресс”, февраль 1993 года:
А. Ф.: Николай, я неплохо знаю все же альпинистский мир, но не упомню, чтобы кто-то удостаивался подобного звания. Что же вы такого особенного сотворили?
Н. З.: По нашим меркам, ничего особенного, мы-то сами это воспринимаем, как шутку. Дело было прошлой весной в Гималаях, на Дхаулагири. Совместная с немцами экспедиция, наш первый гималайский опыт. Видимо, мы были в хорошей форме, если судить по выражению немцев: “Мимо нас промчался русский экспресс”. Вот оттуда и пошло.
А. Ф.: Это характерно вообще для нашего альпинизма?
Н. З.: Для командного, пожалуй, да. Дело в том, что вообще уровень советского альпинизма (я уж так буду его называть) гораздо выше, чем среднемировой. Иное дело — отдельные лидеры, здесь западным альпинистам нужно отдать должное. Мы же считаем альпинизм командным видом спорта, имеем (или имели) целую сеть альпинистских лагерей, поэтому нетрудно собрать вместе пять-десять мастеров, которые и составят классную команду.
А. Ф.: Позволь не согласиться. В Красноярске всегда были сильные ребята, однако впервые появилась команда столь высокого международного уровня. Это требует объяснений.
Н. З.: Тогда придется вернуться на много лет назад. Наш “экспресс” сложился на Столбах. Вначале мы просто дружили, лазили по скалам, не думая пока об альпинизме, но здесь произошел естественный отбор на совместимость. Потом пришла пора восхождений в горах, и опять — только сложно-технические маршруты, без помыслов о больших высотах. Но вот теперь я понимаю, что пойти на высотные восхождения мы были обречены, это логика растущей команды.
А. Ф.: Я не помню какой-то стабильной преемственности в прошлом: то питерцы, то москвичи сверкнут, то киевляне. Потом они уходят в тень, копят силы, чтобы снова появиться в элите. У вас, вижу, все иначе.
Н. З.: Мы ходим вместе с 1981 года, до того — подчеркиваю — пройдя отбор на Столбах. Но теперь мы организовались в команду и выступаем в различных чемпионатах (у Николая пять золотых и две серебряные награды за чемпионаты СССР). Но ты ведь помнишь нашу трагедию 1989 года,— только чудом команда возродилась. Мы делали зимнее восхождение на пик Коммунизма, а такое восхождение по уровню сложности стоит повыше гималайских. Тренировались целый год и, поверь, были готовы на все сто. Но закончилось все печально — лавиной, которая убила шестерых наших ребят. Такую рану не залижешь.
А. Ф.: И все же вы ее зализали.
Н. З.: Не сразу. Летом того же года мы вновь поехали в горы, и опять же на семитысячник, пик Победы. Поднялись еще и на Хан-Тенгри. И тут новая неудача, срыв Володи Лебедева. Он падал по скале очень долго, метров 45, но, к счастью, отделался переломами. Впору было отступиться, но мы “уперлись” и стали в 1990 году чемпионами, поднявшись на одну из самых сложных стен в мире — южную стену пика Коммунизма. Может быть, потому, что сбылась наша давняя мечта об этой стене, команда и воспряла.
А. Ф.: Можно ли считать, что теперь для вас среди маршрутов, где-либо в мире однажды пройденных, непроходимых нет?
Н. З.: Я скажу осторожнее: мы готовы идти на любой маршрут.
А. Ф.: Тебе в этом году сорок. Как складывается личная жизнь?
Ну, здесь все как у всех: жена, одиннадцатилетний сын (Любовь Захарова — мастер спорта по скалолазанию, пятикратная чемпионка страны, призер Кубка мира 1989 года. Педагог по образованию, работает тренером по скалолазанию. А.Ф.).
А. Ф.: Я задам тебе тривиальнейший вопрос, на который ответов было много и нисколько: зачем идете в горы вы?
Н. З.: Да, ответов известно много, и ни одного исчерпывающего. Только ведь в каждом ответе есть доля истины. Может быть, начальное любопытство перерастает в физиологическую потребность? Как у наркомана.
Увы, наша лучшая команда враз потеряла шестерых прекрасно подготовленных, схоженных, квалифицированных парней, каждый из которых мог претендовать на место в экспедиции на Эверест. Только отчаянная любовь к горам может заставить людей идти зимой на пик Коммунизма. Но и смерть рядом. Шестеро молодых, тренированых мастеров — они бы не сорвались, не замерзли, не умерли от болезней. Нет, прекрасная и подлая гора обрушила на парней лавину. Огромная масса снега и льда ринулась вниз, и мастерам некуда было укрыться, а оставалось только считать секунды до смерти, и не могло им помочь мастерство. Одного из погибших нашли в лавине сразу и спустили вниз, другого — летом, еще двоих — на следующий год, но до сих пор и уже, наверное, навсегда остались там, в толще снега, Юра Яровиков и Ваня Гамаюнов.
Отечественная история альпинизма знает случаи и более массовой гибели: загадочная смерть восьми девушек на седловине пика Ленина пятнадцать альпинистов из Казахстана, не послушавшие предостережений своего руководителя и погибшие под рухнувшим снежным карнизом сорок три участника из международного лагеря, засыпанные лавиной под пиком Ленина почти на глазах у нашего мастера альпинизма, спартаковца Валерия Гаврюшкина. Но мы-то — о красноярцах…
Давайте ходить вместе
Это теперь Сергей Баякин авторитетнейший руководитель команды, Николай Захаров — признанный ее капитан и тренер, а собирал-то всех вместе Юрий Сапожников, еще в конце 70-х ходивший с командой Беззубкина. В те годы центром притяжения красноярцев стал Памиро-Алай, альплагерь Дугоба. Вначале были трагедии: 7.07.1977 года врач, хирург, Василий Гладков во время восхождения выворотил на себя каменюку, которая его, по выражению Сергея Баякина, “перепахала”. Рядом были еще два врача: брат Василия, Владимир, и еще Владимир, Бургардт.
Они были бессильны помочь, и Баякин зря делал двухчасовой бросок с носилками там, где нормального ходу — шесть часов. Год спустя на соседней горе в совершенно аналогичной ситуации погиб опытнейший Борис Дорогов.
Почтим их память, но именно в Дугобе в 80-м году как-то враз собрались почти все члены будущей команды спортклуба “Енисей”. Присмотрелись друг к другу, подружились, а осенью, уже дома, встретились и стали совещаться: вот, есть сильные альпинисты из одного города, но причислены к разным командам. Отчего бы не собрать всех воедино? Руководили совещанием Сапожников из “Енисея” и Баякин из Буревестника. Под чьим флагом объединяться? Решили, что спортклуб все же побогаче будет. Так уже в 1981 году в горы выехала по настоящему сильная сборная Красноярска, которой не раз после довелось завоевывать чемпионские медали. Сапожников Юрий (тренер), Лаптенок Валерий, Баякин Сергей (капитан), Солдатов Виктор, Ченцов Сергей, Богачев Александр, Карлов Александр и Богомаз Валерий. Северная стена Саук-Джайляу, 5 200 метров, технический класс. Суровая стена, после трех дней работы пурга изорвала палатки и команде ничего другого не оставалось, как спускаться вниз. Захаров в то время лежал в больнице, со сложным переломом, который случился на Замин-Кароре Сергей Ченцов, страховавший его, все сделал как надо, но уберечь не смог. В больницу и пришло письмо от Сапожникова: мы, конечно, получили по морде, но зато теперь знаем, как надо ходить.
Год спустя на Кавказе капитаном был вновь Сергей Баякин. Очный чемпионат СССР, скальный класс. Требовалось на глазах у судей пройти два маршрута. Получилось так, что основными конкурентами наших ребят стала украинская команда Сергея Бершова — Михаила Туркевича,— героев прошлогоднего штурма Эвереста. А поскольку оба они еще и чемпионы страны по скалолазанию, наши и не сомневались в том, что игра пойдет в одни ворота: как ты не пройди свой маршрут, победит Украина. Как быть? Вначале прошли маршрут красноярца Влодарчика на Двойняшку с обратной стороны — очень сложный, всего лишь второе прохождение, но что с того?
Совет команды решил уравнять шансы, не ставить Двойняшку в зачет и сразиться с соперником на одних и тех же маршрутах. Так ведь и получилось: где Бершов с Туркевичем шли два дня, наши управились за один они — 13 часов, наши — 11. Что оставалось делать судьям? Только одно: присудить команде спортклуба “Енисей”, выступавшей под эгидой сборной России, чистую победу в чемпионате. С того все и началось.
Высоту более 6 000 метров парни испытали впервые в 1986 году, на очном опять же чемпионате страны, на Юго-Западном Памире: тренер Сапожников, капитаном — во второй раз подряд — Захаров. Перед командой стояла лишь одна задача — победа, но для этого нужно вначале крепко поработать головой.
Есть пик Энгельса, самая высокая в районе гора — 6 500, да еще и с непройденными маршрутами. Есть горы поближе, чуть пониже, но сложнее. Наши долго смотрели на южную стену пика Энгельса, разрабатывали план восхождения и поняли, что не успевают вернуться к контрольному сроку в лагерь. Даже с их скоростью.
Пришла пора выбирать маршруты. Питерская команда во главе с Владимиром Балыбердиным, еще одним героем Эвереста — покойным ныне, заявила пик Энгельса, “Енисей” — северную стену “Московской правды”, вариант “золотого” маршрута Олега Капитанова здесь же, рядом, пошла очень сильная команда Виктора Грищенко с Украины.
“Енисей” в точности выполнил тактический план, пройдя стену за три дня украинцы сразу же застряли по соседству и выпали из борьбы за золото. Команда Балыбердина, главные, казалось бы, претенденты на победу, проиграли в тактике. Им пришлось идти днем по лавиноопасному склону, лишь полчаса их спасли: по их следам прошла огромная лавина — и все это на глазах у судей. Вдобавок, как правильно и рассчитали наши, питерцам не хватило времени, команда на спуске разорвалась и часть ее не уложилась в контрольный срок. Итак, первый опыт на высоте — первое же и высотное золото, хотя, по сути говоря, высота, как принято считать, начинается с семи тысяч.
Еще одно золото — пик Хан-Тенгри, 6 996 метров, это в 1988 году. Ребята еще не знали, что их ждет год спустя. Смерть половины команды под лавиной, травмы Владимира Лебедева. Рассказывает Лебедев, август 1996 года. “Мы лезли нашим составом на пик Погребецкого, 6 500, это Центральный Тянь-Шань, в хребте пика Победы. Делали первопрохождение на чемпионат СССР, руководил Николай Захаров. Под стеной — километр крутого льда, за день пройти не успели. Но стена северная, почти без камнепадов, слава Богу, ничего на нас не сыпалось. На следующий день — стена: вся залита льдом, местами разрушена, весьма неприятная штука.
От основания я шел первым шесть веревок, страховал меня Валера Коханов. Перед седьмой веревкой очень внимательно готовил пункт приема, несколько раз переколачивал крючья, все казалось, что они неравномерно загружаются. Полез, бью крючья, а крутизна — полок нет, если и попадаются — залиты льдом пришлось на четвертом крюке вешать лесенку и с нее тянуться вверх. Потянулся и рухнул со всей этой частью скалы вплоть до самого пункта. Устал, наверное. Но что значит отвес — такой грудой камней никого внизу не задело. А сам я пролетел за спиной у Валеры — ну, до него, потом ниже, метров 40—50…”
Метров 40—50… Красноярцы знают, наверное, что высота Перьев — 48 метров, пусть представят. Какие ощущения испытывал Володя в эти мгновения, я так у него и не выпытал.
Конечно, не слабак, сознания не потерял, как-то ориентировался в пространстве. Думаю, что все мысли были о крючьях. Но не напрасно так над пунктом колдовал: вот те и выдержали. Да руки у Коханова выдержали, хоть он и легче раза в полтора, а если еще учесть почти свободное падение на такую глубину, так сколько же весил Володя в момент последнего рывка, пусть и тормозил его Коханов? У команды уже была схожая, но более благополучная ситуация двумя годами раньше, на стене Замин-Карор. Валерий Балезин, скалолаз мирового класса, отказался тогда от восхождения, и с ним произошел занятный случай: когда парни лезли первые, очень трудные веревки, он сидел на камушке и дремал, сушил на коленях пуховый спальник. В какой-то момент сказал вдруг: не нравится мне это место. Через пару секунд тика в тику на этот камушек упал сверху молоток. Конечно же, Господь своих любимчиков предупреждает.
Первыми работали поочередно Коханов и Лебедев. Все же “шестерка”, маршрут Ефимова,— кто-то даже сказал, что такое можно ходить только раз в жизни — а оттого поочередных срывов было много.
День на третий-четвертый Коханов нагрузил закладку и на него “ушел” целый угол, так называемая “этажерка”. Метрах в 30 внизу — Владимир Архипов и Виталий Пономарев все эти глыбы полетели прямо на них. Первого-то должно было снести самого Коханова, только он человек с феноменальной координацией, к тому же недавно брал уроки танцев. Валерий от глыб, падающих на него, изящно увернулся, остальных же спас небольшой карнизик: камни ударялись об него и разлетались в стороны. После этого весь маршрут первым работал только Лебедев. Восхождение на Замин-Карор считалось тренировочным перед очным чемпионатом СССР в Фанских горах, выиграли его наши, в отличном стиле пройдя серьезный маршрут на Замке.
Что за столбист без гитары?
На фотографиях довоенных лет часто можно увидеть в руках столбистов гитары, а это значит, что на Столбах всегда пели. Городские и блатные романсы, залихватское или надрывное типа:
- Идите к черту, что вам надо,
- Оставьте вы меня в покое.
- Люблю я скалы, снега, вершины
- И быть над вами, гадами, хочу.
Или, на мелодию романса Александра Вертинского “В приморском ресторане”:
- А смерть гуляет по Столбам,
- Голодная и злая,
- В бездонных прячется щелях,
- Кого-то поджидая.
Из книги Анатолия Ферапонтова [Восходители] |
Что за столбист без гитары? Во второй половине 60-х годов, чуть отстав от столиц, запели Визбора, Кукина, Клячкина, Городницкого, Окуджаву, Высоцкого. И только тогда на Столбах впервые появился первый бард из своих, красноярских: Юрий Бендюков, Бен. Его “Оленя” и “Сигарету” пели все: никаких интеллигентских рефлексий, зауми, подтекста,— простые и грустные песни о любви, автор — вот он, сидит с гитарой у Слоника, правда, отчего-то вовсе не сочиняет о Столбах.
Спустя десятка полтора лет мы услышали и песни Сергея Баякина.
- Расскажи мне о своем наболевшем,
- ты уже совсем седой, постаревший.
- Наши встречи так редки да случайны,
- мы с тобой поговорим, поскучаем…
- Расскажи мне о своих передрягах.
- Я такой же, как и ты — бедолага,
- Нас нелегкая по свету носила,
- Растрепались и удача, и сила.
- Из души, как мелкий сор из кармана,
- пусть посыпятся грехи, да изъяны.
- Знаю: радость и беда неразлучны,
- было тошно, может быть станет лучше.
- Расскажи мне о своих неудачах,
- как прощались мы с тобой, чуть не плача,
- как рассыпались твои идеалы,
- как привычного тепла не хватало.
- Отогреемся с тобой разговором,
- жажду, думать, утолим долгим спором.
- Обо всем, наверняка, невозможно.
- Расскажи мне о своем неотложном.
- Расскажи мне, расскажи, расскажи…
Пик Коммунизма - 90
Восхождение по Южной стене пика Коммунизма было для команды еще и психологическим испытанием: всего лишь год, как на этой горе погибла шестерка лучших, они все должны были бы идти сейчас на стену. Мало того, с командой не могли быть Владимир Каратаев и Валерий Коханов — сильнейшие из оставшихся в живых — они готовились на леднике Москвина к штурму Лхоцзе, и Захаров не смог уговорить старшего тренера сборной Сергея Бершова отпустить ребят. И вот — надо идти, да не просто идти, а побеждать на заочном чемпионате СССР.
Перед главным восхождением сезона команда провела сбор в Фанских горах и не смогла взойти на пик Ленина из-за той самой лавины, под которой погибли 43 альпиниста. Слава Богу, на этот раз злой рок миновал команду, парни ушли с этого места лишь за несколько часов.
Пошли на стену шестеро: Николай Захаров, Сергей Антипин, подлечившийся Владимир Лебедев, Алексей Гуляев и два высотных дебютанта — Николай Сметанин и Александр Кузнецов.
Вначале альпинисты несколько дней лежали в базовом лагере и глядели на стену, выбирая новый путь. Характерная особенность этой стены — так называемое “пузо”, отвесный участок с карнизами от 6 200 до 7 200, из-за чего она считается одной из самых сложных стен в мире. Есть и еще одна особенность, характерная для южных стен: сильные камнепады, которые начинаются, как только выходит солнце. Оттаявшие камни летят вниз со шрапнельным визгом, и есть только одно спасение от них: пройти простреливаемый участок по холодку.
Из базового лагеря вышли в полночь, в промежуток между камнепадами, и поднялись одним ночным броском по ледовому склону под спасительный отвес, набрав сразу километр по высоте. Крутизна — 60 градусов, шли в кошках, не связанные, каждый своим темпом, при этом тащили на себе все бивачное снаряжение и запас продуктов на восемь дней.
Первая ночевка — под самым “пузом” на 6 200 есть удобная скальная полка, так называемая “птица”. Там случилось и чрезвычайное происшествие. Рассказывает Захаров: “Продукты и бензин мы распределили на две палатки поровну. Вечером, когда был уже приготовлен ужин, я вдруг услышал, как от второй палатки нечто тяжелое сдвинулось и устремилось вниз по склону. Первая реакция — волосы дыбом: кто-то упал, сорвался. Вначале — тишина, и у меня голос пропал. Наконец, спрашиваю: мужики, что там у вас? А в ответ: ну, вот, мешок упал. То есть вниз ушла половина продуктов, примус и бензин.
Но лезть-то еще семь дней! Что делать? Гуляев первым спросил: ну, что, спускаемся вниз?
Стали уж было собираться, но после подумали: а зачем? Собрались лезть, так что же отступать? Полезли — впроголодь. Последние дни и вовсе не евши” И началась стенная работа.
Днем скала была теплой, и специально для такой погоды у восходителей имелись две пары скальных туфель на меху. Все самые сложные участки первым лез как обычно мастер по скалолазанию Владимир Лебедев, приходилось делать и маятники, чтобы обойти особо нависающие карнизы. Тут пригодилась, конечно практика лазания по Китайской стенке, на Столбах. Особых приключений не вышло. Был срыв у Гуляева, когда он выворотил камень, но повис на надежной страховке, да попало — крепко, правда, по голове Кузнецову на высоте 7 300. Наверх вылезли точно по намеченному графику, на восьмой день, к вечеру. Что ж, на пик Коммунизма залезли, в пределах Союза выше лезть было уже некуда, пора было подумать и о Гималаях.
|
При вводе Логина и Пароля,
