Всего отзывов: 0 (оставить отзыв)

Автор: Михаил Будянский, г. Москва

Продолжение (Начало здесь)

Ёко-сан на фоне Торо-сан выглядит еще меньше, чем есть на самом деле

Джунка Тобей (Junka Tobei) легендарная личность. Не только первая женщина на Эвересте, но и общественный деятель, активный горный гринписовец. Честь - принять ее и работать с ней! Валиев - и мы все вместе с ним - удостоился такой чести. С одной стороны - честь, но с другой... какая же это головная боль! Все должно быть не просто на высоком уровне - с этим проблем нет, так со всеми. На высочайшем! И не только в плане горовосхождения, и не столько. А больше по остальным параметрам. Лагеря (как северный, так и южный) были подвергнуты тщательной проверке: куда отходы жизнедеятельности деваем (продуктовые и … остальные), сжигается ли мусор, и до конца ли оборудованы ли промежуточные лагеря биотуалетами (!)… и так далее и тому подобное. К тому же, у меня сложилось устойчивое мнение, что она увлечена идеей доказать, что женщина - тоже человек, может ходить в горах и восходить на сложные и высокие вершины. На Иныльчек она привезла с собой 5 подруг. Про Мицуе-сан я уже говорил, еще была Ёко-сан, ростом 140 см, ниже Джунки-сан, и другие.

К ним "приставили" одного из лучших гидов - Диму Соболева и команду алматинцев.
Не уверен, что прав, но у меня возникло впечатление, что ей несколько все равно, что происходит вокруг нее, главное - цель должна быть достигнута. Первое акклиматизационное восхождение эта команда пошла на Баянкол через перевал по гребню. Я гулял почти до перевала, часа полтора - два занимал путь. Вы видели когда-нибудь, как ходят японцы? Я уже имел возможность наблюдать, на Эльбрусе. Строй, нога в ногу, медленно и упорно, почти под счет ведущего. Так они и пошли. До перевала они шли часов 6, на перевал ребята провесили веревки, и они жумарили 30-ти градусный склон еще часа два. Сопровождающие их альпинисты просто замерзали. Чтоб согреться, они топтали в быстром темпе следы-ступени вперед, потом возвращались параллельно тропе, и шли рядом, тропя снова. На трехчасовой связи было сказано: «Ура, мы на перевале, ставим лагерь».

Потом Мицуе-сан прислала открытку с Новым 2005 годом, она на этом перевале

Я так и вижу эту картину… Четыре нежные миниатюрные тетеньки растягивают за четыре угла палатку на перевале, чтоб поровнее положить да получше растянуть. Легкий порыв ветра - и стоят четыре миниатюрные тетеньки с пустыми руками, широко раскрытыми японскими глазами и растерянными взглядами. Палатка тихонько улетает, уносимая ветром, планирует, изгибаясь, (красиво!), далеко в ледопад, на обратную сторону перевала. Остается только провожать ее глазами, достать уже нереально. SOS! На внеочередной связи Маликов ловит это пренеприятнейшее известие. В лагере - полторы калеки. Все рассиживаются себе по промежуточным лагерям, обеспечивая клиентам уют и гостеприимство, а также связь и безопасность. Борис Степаныч : «Саша, надо, вперед».

Степаныч. Уникальный человек. В прошлом году был то ли восьмой, то ли девятый раз с другом Юрием Бородкиным на Победе, да поморозил ноги, сейчас без всех пальцев, даже спецботинки, кажется, чуть укороченные у него. Пойду, говорит, с ребятами прогуляюсь на Хан. Олег тогда сказал Зарипову: «Ты поаккуратней, не загони старика, следи за ним, не пускай особо». Потом Игорь рассказывал: «Выходим из лагеря на седле, Степаныч говорит, мол, с вами пройдусь, куда дойдется. Альпинисты пошли жумарить потихоньку. Смотрят: Степаныч на веревку ниже. Они добавляют темпа - Степаныч на веревку ниже. Ребята впилили на полную, благо акклимуха - супер и сил невпроворот. При очередной перестежке глянули - Степаныч ровно на веревку ниже. На вершину взошли умотавшись, хоть и очень быстро. Степаныч подгребает через несколько минут, спокойно отстегивается, оглядывается, ничуть не запыхавшись. « Лепота!» - говорит. Немая сцена. Да-а-а, такие старики, как говориться (хоть и грубо, но точно), любому молодому прямую кишку завернут и в узел завяжут.

«Не надо, - заключает Игорь, - со Степанычем связываться… Железо».
А мне честь - я с ним в одной палатке уже больше месяца. Сосед, однако.

Саша-Таракан тогда же подморозил ногу (в пластике-то?), на каком-то пальце черное пятнышко. (Я тогда подумал: «Фу, ерунда какая». Потом уже, когда на Эльбрусе поморозился, мне доктор доходчиво разъяснил, что от такого кусочка мертвой ткани и заражение крови и гангрена - дело верное, если не остановить). Его Саша-доктор сразу под капельницу положил. Очень это мочегонное дело, так и бегал в сортир - с капельницей. Ходил, качался - ясное дело - больной.

Вот эти двое обмороженных, взвалив палатку для себя и кэмпинг (больше палаток не было) для клиенток, рванули на помощь пострадавшим незадачливым тетенькам - покорителям великих гор.

Никто не поверил - ни Джунка-сан с подругами, ни Дима с ребятами, - когда увидели их поднимающихся на перевал. Даже Маликов не поверил, получив радио, что они уже на перевале. Не поверите - два часа! Бедные японки, уже готовившиеся то ли к холодной, то ли к рытью пещеры, даже не успели озябнуть. В шесть часов палатки уже стояли на перевале! Я не спросил тогда Степаныча, а зря, надо сейчас хотя бы спросить, что сказала Джунка-сан? Не удивлюсь, если восприняла их появление как должное. Хотя…

На этом приключения не закончились. Степаныч рассказывал потом в лагере.

Итак. Утро, погода, солнце всходит, чай уже вскипел, начинают шевелиться в палатках клиентки. Им подают чай в палатки (как принято в приличном обществе - кофу в постель даме), но по такой погоде в палатке не сидится, и одна из них выползает наружу с чашкой в руке. Делает что-то типа потягусенек. Наверное, хотела сказать, оглянувшись: « Лепота!», только по-своему, по-японски. Но почему-то не говорит, а синеет на глазах, роняет чашку и падает на снег. Дима, как все классные гиды - такой же классный медик, что-то с ней делает…Главное – жива. Срочно организуют спасы (естественно, Степаныч с Тараканом, в данном случае, первые на спуск пострадавшего). Тут же Олег вызывает вертолет из Каркары, диктует описание симптомов. Вертаку лететь 40 минут. «Вам, ребята, 40 мин. на спуск до плато на леднике под перевалом, успеете?» -«Дык так ведь… мухтар постарается». Как часы - ровно через 40 мин. вертак касается колесом снега, не садясь. Тетеньку закидывают в его нутро, накидывают на мо… лицо маску с кислородом, все - пока, теперь уже дело за докторами на большой земле.

Мы, честно говоря, после такого ждали Джунку-сан и ее команду внизу. А вы как бы поступили? Но цель превыше всего, остальные живы и должны идти на вершину. В том же темпе, морозя сопровождающих их гидов, с еще одной ночевкой на гребне (больше палатку не роняли), они сделали Баянкол и победителями спустились в лагерь. Дай Бог здоровья Вам, дорогая Джунка-сан, и Вашей команде. Почему-то Мицуе-сан не хотела говорить со мной на эту тему. В данном случае Джунка-сан - ее начальник, а в Японии о начальнике - только хорошо или ничего (где-то я уже это слышал).

Дима с ужасом думает о восхождении на Хан с этой великой женщиной. Но он - профессионал, и сделает все возможное и невозможное, чтобы клиент был счастлив. «Client must be happy» - и никак иначе. И они сходили на Хан, за 10 дней (или что-то типа этого). Один из гидов - Вася Пузырев - еще при подъеме во второй лагерь так продрог, что поймал чуть ли не пневмонию. В пещере на 5800, ночью (они пришли в лагерь в темноте, уже не надеясь, что дойдут), советуясь с Сашей-доктором по радио, Дима колол ему чего-то, чтоб дождался утра. Утром, только рассвело, Вася должен был срочно спускаться, чтобы не запустить болезнь. Джунка-сан рванула к нему… Может, сказать чего в напутствие доброе? Быстро разрыла стену пещеры, достала запрятанный там мусор (как только нашла?) и засунула Василию в рюкзак - спустишь вниз и сожжешь. Пусть так. Горы надо содержать в чистоте. Она постоянно настаивала на организации биотуалетов в промежуточных лагерях, причем двух: для леди и для остальных… Пусть так… наверное, так и нужно на самом деле.

Провожали Junka Tobei всем лагерем, welcome again!

Джунка-сан с командой спускалась вниз по классике, по леднику Семеновского, в лагерь на Южном Иныльчеке. К тому времени мы уже закрыли лагерь на севере и перебрались на Южный. Встречали ее, веселую и радостную, полную сил, как будто не было этих дней выше 6-ти тысяч, и Диму с ребятами, желающими только в баню - лишь бы согреться, как героев, с гиканьем и криками «Ура!» На этот вечер сухой закон был отменен. Все праздновали успешное окончание восхождения на Хан великой женщины-альпинистки со своей женской командой. Как Маликов отплясывал с ней на party! Она, наверное, до сих пор помнит! Да и мы все. Тогда, нарушимши сухой закон, я пытался задать свои вопросы… но Джунка-сан была настолько счастлива, что отвечала только: «Michael, do not think about so simple things. Main is - we, women, can and did, and mountains must be clean». –«Well, dear Junko-san, may be it is the most important thing in our damn world and I am happy that you are happy».

Юре Моисееву тоже повезло с клиентом. Ему достался молодой японец, лет двадцати, не знавший не только как пользоваться жумаром, но и ни одного слова по-английски. Сынок захотел острых ощущений и папа купил ему путевку (или "тур" по-научному) в одном из агентств в Японии. Там ему было сказано: лагерь и партнер - супер, гора - пупырь, на который взлезть, что два пальца. 7000? Это не страшно, это как много раз по лестнице на небоскреб забраться (посчитай сам, сколько раз), только о снаряжке побеспокойтесь - вот списочек. Сынок - студент мединститута - был "одет" с иголочки: кошечки, ледорубчик, обвязка-карабинчики, свежак капрон, пуховочка, очки и маска, кофлачи - все по высшему разряду, новенькое. "Пупырь" оказался, конечно, супер, только вот горняшка парня скрутила сразу на леднике, в лагере. Ок - акклимался, слетал обратно в Каркару. Потом Юра учил его ходить на кошках, пользоваться жумаром-ледорубом-«восьмеркой», сначала пристегнуться, потом отстегнуться и так далее. Выучил два важных слова для коммуникации "up" and "down", еще международное "ok". Так и общались на восхождении: вопрос гида "ок?", ответ "ок" или покачал головой, мол, нет, не ок - по обстоятельствам, вопрос гида "up?", ответ "up" или "down" - по обстоятельствам. Сказать, что Юра его вел, пас, был гидом, - ничего не сказать. Юра был его папой, мамой, тренером, сопровождающим и так далее. На крутых участках Юра лез параллельно свободным лазанием, передвигая его жумар (разве что не ноги), перестегивал сам (так надежнее). В лагерях готовил ему кушать и пить, кормил и поил. И каждый раз в лагере спрашивал "Up? Ok?" и действовал по обстоятельствам в соответствии с ответом. Надо отдать и парню должное - деньги уплачены, цель стоит. Как для настоящего японца - цель должна быть достигнута любой ценой. И он пахал, пока хватало сил. Последний раз, и уже окончательно, он сказал "down" в палатке на 6400 м. Согласитесь, неплохой результат для первого - вообще ПЕРВОГО! - раза пребывания в горах! Кажется, слух был, что папа потом разорил эту фирму "за недостоверную информацию о туре и объективных опасностях".

И очередной мне урок, каким должен быть настоящий гид! Мне нравятся такие уроки, я счастлив общаться с такими людьми и благодарен судьбе (хотя я ж сам сюда напросился), которая свела меня с ними. Букреев, Моисеев, Соболев, Уразгалиев, Лавров, другие… Я почему-то уверен, что дело не только и не столько в деньгах, которые им платят за эту работу. "Гидство" у них уже в крови, они просто по-другому не то, что делать, мыслить не могут. Оч-ч-чень далеко не каждый альпинист может быть гидом.

Мне пришлось потом много раз сталкивался именно с такой ситуацией.

Арай-сан у нас в Фанах, перед восхождением на Замок по классике

Арай-сан через год приехал к нам в Фаны, гидом на восхождения мы нашли альпиниста, который знал все, практически, маршруты в районе. Классические - с закрытыми глазами мог пройти, сам кучу первопроходов пятерочных сделал. После первого восхождения Арай-сан так вежливо мне говорит: «Это не гид, мне с ним страшно идти». Что, как, я в шоке! «Я, - говорит Арай-сан, - ему говорю: закрепи веревку, а он стоит на склоне, бросил ледоруб в снег и принимает через поясницу». Я спрашиваю своего "гида", которому по местным меркам я платил очень даже неплохо: «Что так, почему?» А он отвечает : «Да ну его, тоже мне, альпинист, там 30 градусов, снег по щиколотку на льду, мокрый, бежать можно… если все время закреплять, мы и за двое суток не уложимся…» Я тут вспомнил Соболева и Моисеева… Без комментариев. Пришлось расстаться, объяснить ему так и не удалось. Теперь мы сами готовим гидов.

Вопиющий случай - на Южном мы встретили группу немцев (кажется), они пришли в МАЛ и попросились на обслугу к нам. Гиды, с которыми они были, бросили их в мульде на Семеновского, видя, что они идут медленно, и сходили на гору сами. Даже обсуждать не стоит.

Отличный парнишка Тору-сан, лет двадцати. В какие-то из первых дней подходит к Маликову и говорит, мол, я пошел. «Куда? Стоять! Где гид, где группа?» -« Да я так,- говорит,- один хожу». О-О-О, опять солист попался… «Так, пиши бумагу, мол, один я, сам я, без ансамбля, в случае чего никого не винить и так далее». « Ок!» - улыбнулся Тору-сан, написал и пошел. Сходил он Хан за два дня. Конечно, тут про соло трудно говорить, все уже было провешено от Иныльчека до вершины. Но два дня - впечатлило! А когда он Победу один за три дня сходил от лагеря до лагеря - уж все зауважали!

Торо-сан уже после Победы

Я - как раз после "соло" на Эльбрусе - считал себя ой каким спецом по соло, еще и старше его. Говорю ему: «Ну как же ты, Тору-такой-сякой-сан, один ходишь? Мама есть? Папа есть? Девушка есть? Ждут все? А вдруг чего случится? Ведь даже если просто ногу подвернешь, спуститься будет ой как проблематично. А друг-напарник - он завсегда спасет и поможет!» Ну и далее что-то в этом духе. Много я чего передумал на Эльбрусе тогда и пытался ему внушить (зачем?). Он улыбается и обещает больше один не ходить. Я прямо расчувствовался, подарил ему свою палатку-одиночку на одной дуге и самое драгоценное - пару фиф! (я еще тогда не знал, что ими "настоящие" альпинисты не пользуются). Не поверите - через год присылает открытку мне: «Миша-сан, послушался я тебя, на Броуд-пик с другом сходил, не один, вот фотография, он справа. Так что палатка твоя не пригодилась, но идея интересная (про одну дугу)». Приятно было, честно…

Лагерь на севере уже сворачивался, все клиенты, что хотели сходить с севера, уже сходили или отказались, перелетели на юг, кто-то будет пытаться на Победу сходить. И мы с ними тоже "на юга" подались. Оооо, какая разница! У нас на севере - как самостоятельный хутор, большой, но хутор. Здесь же - большая деревня. Народу - раза в три больше! Кроме "лагерных" - туристы, альпинисты самостоятельные косяками ходят. Лагерь так и бродит, шумит, живет, в общем.

Южный ночью

Первым делом - в Баню. Здесь она уже "долгожитель". Только съезжает вместе с ледником.
Отдельное "развлечение"- ее обратно подтаскивать и укреплять.
Рядом парится высокий седой мужик, видно: альпинист прожженый. «Ну,- думаю,- опять здорОво, про сво… туристов и т.д. начнется». Нет, спокойно спросил, что да как, кто и откуда, с уважением (втройне приятным) выслушал и про Высокую Стену на Памире, и про Эльбрус опять же (понятно, я ж не устаю про это рассказывать). «Юра,- говорит,- зовут». Тут Степаныч заходит с морозца, паром пышет. «Михайло,- говорит,- ты хоть знаешь, с кем рядом свою туристсткую задницу притулить осмелился? Это ж Юра Бородкин». Вот это да! К этому времени (два с половиной месяца как один день проскочили) я уж перестал завидовать сам себе, насколько мне везет здесь на встречи с удивительными людьми! Но такую встречу - я и не ожидал. В голове только промелькнуло "ребро Бородкина", "маршрут Бородкина". Легендарная личность. Говорили, что на Победу никто не может идти, пока ее Бородкин не "распечатает". Так и сейчас - еще никто не сходил. Погода не позволяла, не пускала Победа. Ждала…

Пока суть да дело, мы развлекались. Где-то в разломах ледника, коих там навалом, нашли стеночку ледовую с нависанием сверху. Витя говорит: «Давай я тебе покажу, наконец, как фифами пользоваться». Ой, мне-то! Я ж на соревнованиях выступамши, в Саблино лазамши, мне фифы как родные (тем более, что молотками так и не научился). Повесили страховку над нависанием, сделали стремена и полезли. Лед был не жесткий, так что все просто и весело. Начали подходить зрители, посмотреть на клоунаду, узнать, а что это в руках у этих русских камикадзе? Вон двое испанских технарей подошли, смотрят.

Ас на "вылазе", изящно, что ни говори

Ребята - настоящие асы, молодые, здоровые. Лед, скалы, стены - все им ни по чем. В Альпах своих - номер 1 (или типа того). А вот Хан их так и не пустил. Как граница, как "крыша" какая-то. Доходят до высоты Монблана, ну пять тысяч - и не могут выше. Горняшка просто валит, причем достаточно суровая. Один, кажется, смог до седла (уже с юга) подняться - и все. Удивительно, как бывает.)
Ну вот. Говорим: «Давайте, попробуйте с фифами, покажите класс». «Нет,- отвечают-, нельзя, не спортивно.» И так далее, известная песня. И рядом с молотками за пять секунд "взбегают" на стеночку. Витя в ус ухмыляется: «Вы не там, а здесь, где нависание в метр, взберитесь». «Нет,- говорят, -там не сможем на молотках»… -«А говорите - не спортивно!»

И я покорячился, покорячился - и тоже вылез...

А я таки сделал нависание, со второго раза, правда, но под бурные аплодисменты зрителей, коих собралось уже человек двадцать, в том числе и девушки наши. Мелочь, а приятно!
Испанцу, очень понравился мой ледоруб воронежский. «Только,- говорит,- заточка клювика неправильная». Взял надфилечек и подправил. Попробовал сам - супер, говорит: «Продай». «Ну да, конечно, с таким-то клювиком, он теперь бешеных денег стоит, не продам!» Посмеялись.

Лавров Сережа, Полторанина Таня (переводчица), Вася Пузырев (акклимался-таки), Арина - на Юге

На кухне Маликов собрал нас всех - кухонную команду, альпинистов, гидов - и разгон устроил. Ну, прям, партсобрание настоящее. «Что жа вы, такие-растакие, лагерь в раздрае, срач кругом, расслабились к концу сезона! А вона Джунка спуститься, вона вам-нам всем будет! Сортир весь в г-не (и как они умудряются-то на стенки, подлецы такие, не пущать никого, огородить!) Так, добровольцы на сортир - шаг вперед!» Все переглядываются, кому ж охота драить то, что на стенках, на морозе… Бородкин поднимается, переглядывается с Таней, подмигивает: «Ну что, Танюха, пойдем, песни, что ли попоем». Что они там два часа делали - можно только догадываться, только смех и песни оттуда, из сортира, неслись такие, будто праздник какой отмечали, а не дерьмо отскребали. Классный мужик…

Прогулки в лабиринтах трещин Южного Иныльчека

Наконец час «Ч» настал, и Бородкин засобирался. Степаныч ему говорит: «Может ладно, хватит, уж потоптали ее достаточно, пальцы вот оставил я там в прошлый раз». –«Да ну, Боря, что ты канючишь, надо идти (насколько я помню - десятый раз был)». Пошел со своими друзьями. Мы все на связи постоянно, как всегда. Дикий прошли, поднимаются выше. Связь с Вовой (одним из команды Бородкина). «Как, что, все ли нормально?» -« Да пока все в порядке, ставиться будем». -« А где Бородкин?» -« Да на подходе». На вечерней связи говорят: «Нет Бородкина». Что-то захолонуло внутри. «Как нет? Где последний раз видели?» -«Ниже в метрах 300-400». –«Что ж не отследили?» - «Так шел нормально, рукой помахал». –«А ну вниз! Смотреть, искать, кричать!» Маликов посерел, пальцы, держащие рацию почернели аж…

Я с трудом вспоминаю тот момент и те часы, когда нас всех накрыло предчувствие. Но надежда на опыт и силу Бородкина держала нас и не давала поверить в возможность несчастья. Да не могло с таким человеком что-то случиться! Отсиживается где-то по каким-то своим причинам. Сейчас ребята спустятся к нему и передадут по рации, что все нормально, по нужде остановился за камушком… Через час ребята передают, что нашли айсбаль Бородкина и никого вокруг. Гнетущая тишина нависла над лагерем, «Не может быть»,- думал каждый… Утро не принесло добрых вестей. Вертак со свердловчанами вылетел на облет склонов. Вскоре Витя сообщил, что видят пунктир точек на склоне ниже места, где нашли айсбаль. Данилыч делал невозможное, "приседая" около них, давая ребятам выскакивать и собирать вещи в вертолет… в самом низу нашли Бородкина… Его любили все без исключения. Я с ним пообщался всего-то пару дней. Но он так притягивал к себе своим жизнелюбием, юмором, доброжелательностью, что сразу становился как родной. Рыдали в полный голос девчонки, Татьяну отпаивали, мужики стиснули до боли зубы… Я второй раз за свою жизнь увидел "землистый цвет лица". Борис Степаныч просто "замерз". Двигался, говорил, делал, что нужно, но - замерз.
Чуть не стал писать какую-то патетику, типа "и Победа с Ханом склонились перед мужеством…" Это мы склонились все, а они - они стоят, как стояли, глядя сверху вниз на муравьев, тщетно пытающихся их покорить и самонадеянно говорящих на вершине "я сделал"… Неправда это, не так.

***

Силища!

Сезон заканчивался, клиенты все разлетелись, лагерь собрали и улетели в Каркару и Алматы. Невозможно все два с половиной месяца вместить в один рассказ, все встречи, все впечатления. Как ледовый обвал со склонов Хана вызвал лавину, краешек которой на излете долетел до лагеря, и все, кто был, высыпали из палаток и фотографировали нонстопом эту грандиозную силу.

И как японцы с корейцами пытались у нас купить за оч-ч-чень дорого наши «Вили» и «Смены», потому что их «Никоны» и «Кэноны» отказывались работать на горе.
И как мы пытались заниматься бизнесом и продавать титановые ледобуры задорого, выменивая на ихнюю импортную снарягу. Японцы готовы были раздеться за ледобур! Но ни за что не хотели разуваться.
Оказывается, кофлачи у них стоят 800-900 баксов. Деловые головы сразу задумали бизнес: у нас в это время кофлачи стоили бешеные деньги - 250-300 долларов в «Альпухе».
И как после снегопадов, коих было достаточно, мы весело стряхивали со всех палаток снег швабрами, пока они не завалились.
И как "провинившиеся" отсылались Маликовым на "восстановление безопасного доступа к святому" - к сортиру, ступеньки к которому разрушались от движения ледника, и носили, носили камни, как сизифы.
И как свердловчане сходили на Хан по Северной стене, спустившись в лагерь за пять минут до срока после беспрерывного бега-спуска с вершины…
И многое другое, что оставило в памяти только одно сильное чувство, что это было самое счастливое время в жизни, полное чудных встреч и впечатлений.

Расставание в Алматы потонуло в дыму "процесса расставания" родных людей. Очнулся в поезде домой, в Москву. Настоящие друзья не бросают! Посадили в нужный поезд и в правильный вагон и, как оказалось, еще и еды на все три дня накидали. Вот только кто именно?

Неважно. Простите, если кого не назвал. Я всех помню, всех люблю, всем благодарен. И рад буду узнать, что и вы меня помните.
Окончание рассказа, как проводы… нельзя затягивать. Поэтому скажу просто. Спасибо всем! За счастливо проведенное лето.