Источник: Денис Урубко, Симоне Моро

Источник: 8a.nu

Рассказ записанный со слов Алексея Федоровича (А.А.Алексеевым в феврале и дополненный в конце декабря 2010 года, приводится в сокращении):
Я довоенный, а это значит военная голодуха и эвакуация. В эвакуацию попал вместе с детским домом, где мой дядя, мамин брат, был директором. С правой стороны от ветки на Звенигород между платформами Школьная (ныне Захарово - А.Алексеев) и Хлюпино и сейчас стоят несколько фундаментальных кирпичных домов. Когда 18 октября 1941 года началась эвакуация, мы уехали в Курганскую область в Шадринский район, который после войны стал знаменит тем, что там работал знатный хлебороб Терентий Мальцев.
Поселили нас в деревне Крутиха, отвели какие-то дома. А нам, детям, каждому выделили кусочек земли примерно метр на два. На этом кусочке каждый, кто лопатой, кто совком, ковыряя землю, сделал себе грядку. Нам давали семена морковки и еще какой-то зелени, но все предпочитали морковку.
Климат в Курганской области не слишком-то благоприятный: довольно засушливо летом, а зимой морозно, но снег долго не задерживается. По весне мы свои кусочки земли, выхаживали, а потом, когда подходил урожай, маленькими пальчиками выкапывали эту морковочку, не мыли, а обтирали и сразу же ели. Помню, что для нас покупали молоко блинами – молоко, вылитое в тарелку и быстро замороженное. Были, к сожалению случаи, когда эти блины были вместо молока из мела.
В декабре 1943 года мы вернулись домой. Дом наш был на улице Малая Якиманка №3, между улицами Большая Якиманка и Полянкой. Это была узенькая улочка, которая кончалась нашей школой № 585. Рядом с ней была церковь Якима и Анны, откуда пошло название Якиманка. Церковь сохранилась до сих пор.
Жили мы в коммунальной квартире: три комнаты, ванна с газовой колонкой, кухня с газом, коридорчик, туалет. Было там три семьи. Когда в конце 30-х годах президиум Академия наук был переведен из Ленинграда в Москву, с ним переехала и часть научных сотрудников. В нашем доме жили академики: геолог Лессинг, географ Дмитрий Иванович Щербаков, кристаллограф Шубников, академик Немилов, академик Левинсон (химик), филолог Щерба. Напротив нас жил математик А.П. Виноградов и, наверное, можно вспомнить еще кого-то из знаменитых ученых. У дома где мы жили односкатная крыша. Как-то мы забрались через открытый чердак наверх, добрались до гребня и увидели под собой двор. Голова слегка закружилась и мы скатились по крыше вниз, благо, что там была низкая загородка, которая нас и удержала.
Папа мой родился в Георгиевске под Минводами и жил там до 20-х годов. Бабушка, Василиса, по преданию, была персиянка, по-русски говорила плохо, но по-южнорусски нормально. В семейных преданиях сохранился рассказ, как после отмены крепостного права в 1861 году четыре брата шли два года на волах на Северный Кавказ, подрабатывая по дороге. Папа, имел два класса церковно-приходской школы.
Есть фильм, про времена сразу после гражданской войны, "Дорога-дорога - дорога". Там ребята едут на крыше на поезде по очень плохой горной дороге очень медленно с тюками вещей на обмен на хлеб. И отец говорил, что все это так и было. Мы едем, а со склонов большими баграми тюки с вагонов стаскивают. Поразительная картина для Северного Кавказа, куда всегда возили одежду в обмен на хлеб, а тут обратная картина.
Вначале 20-х папа приехал в Ленинград, и поступил на Фабзавуч (Школу фабрично-заводского обучения). Ночами он работал стеклодувом, а днём учился. Потом он поступил в Горную академию (Ленинградский горный институт). Тогда была возможность одновременно обучаться в 2-3 ВУЗах. Он поступил через год в Питерский университет на геологический факультет. 6 лет работал в экспедиции с Ферсманом на Кольском полуострове. Есть там Федоровы тундры, которые он описал, и их назвали в его честь. С Мамой они познакомились в Ленинграде. Мама сначала в Питере поступила в медицинский, но через полгода из-за анатомички перешла в университет на биолого-почвенный факультет, а потом еще и на географический.
Моему рождению предшествовал туберкулез легких у отца. Однажды осенью, когда на озере Имандра, уже был лед, папа шел на базу, где-то решил срезать, провалился в воду и мокрый, в кирзовых сапогах и ватнике двадцать километров шел до базы.
Во время войны, папа, хоть и был белобилетником, но, получив четыре ромба (командарм 3-го ранга), занимался обеспечением наступления наших войск против Японцев в Монголии. Один или два раза за войну мы получили от него американскую ленд-лизовскую тушенку, томатный порошок и мешочек соли.
1946 год в стране был тяжелейший. Голодуха была страшная, хуже, чем в 41-42 году. В села возвращались однорукие, одноногие кормильцы, которые, не имея техники, сами становились за плуг и стремились оживить землю. В этом же году была засуха. Мы, мальчишки, придумали себе такое развлечение: кусок газеты, дубовые листья, а если удавалось, то и махорки, 2-3 затяжки, задыхались, но на полчаса чувство голода отбивало.
Маме пришлось в войну переквалифицироваться в детском доме на воспитателя. Так она и продолжала работать после войны. В детском доме персоналу давали очистки картошки, мы их мыли и жарили на знаменитом рыбьем жире. Тогда это было лакомство. Сейчас я этот жир на дух не переношу. Были еще «тошнотики» - мороженая картошка, которую собирали весной на Воробьевых горах. Ели тюрю – вода и хлеб, а кто был по зажиточнее, добавляли туда лук и несколько капель подсолнечного масла. Очень тяжелый был год, очень голодный.
В 1946 году 1 апреля, ушел в мир иной Михаил Иванович Калинин. Калинина не зря называли «Всесоюзным старостой» – он был как отец родной. Приемная Калинина был на углу Моховой. Там принимали всех без проверки документов. В приемной сидело множество его сотрудников, выслушивали всех и старались помочь. Конечно, мне об этом рассказывали, сам я туда не ходил. У Сталина был свой ареал, а у Калинина свой, и они не пересекались ни где. Это запомнилось народом. М.И.Калинин даже критиками советской власти не связывается с репрессиями тридцатых годов.
Осенью поступаю в школу № 12 в Старомонетном переулке. Он идет параллельно Полянке, но ближе к Третьяковке. Школа наша знаменитая, там учились дети генералов, адмиралов, многих, кто жил в "Доме на набережной". В то время еще существовало раздельное обучение, наша школа была мужская. Учились тяжело, но хорошо. Очень хотелось быть вместе. Война как-то людей расторгала, а тут даже сидели на партах, стараясь прижаться друг к другу.
В школе я серьезно заболел. Сначала, вроде как ангина, а потом, скарлатина, потом – осложнение на сердце, потом оказалось, что у меня врожденный порок сердца. Никому до этого ранее дела не было, кто этим будет заниматься в войну. С врожденным пороком сердца положено сиднем сидеть. Но сидеть скучно, двигаться хочется, а дома теснота, не повернуться. И тогда, мне кто-то подсказал, что есть Московское отделение общества испытателей природы МАСП. И я стал ходить в кружок при этом обществе, где-то в Сокольниках. Потом пошел во МГРИ, в геологический кружок и в кружок в МГУ, где в основном занимались пещерами. Одна из первых работ была про геологическое прошлое Подмосковья и карстовые явления.
Лазили в пещеры Домодедовские, еще какие-то. Но это не прошло даром. Начался ревмокардит. В результате за весь пятый, и особенно за шестой класс, я в школу почти не ходил. Но тяга к походам оставалась. Папа-то был полевой геолог. Несмотря на все его болячки, работал в ВИМСе. Сейчас известно, что это был один из основных центров разведки радиоактивных элементов. Видимо, глядя на него, я продолжал ходить в походы с кружком по Подмосковью. Ходить во все маршруты было тяжеловато, но несколько раз за год выбраться удалось, хотя врачи мне все время говорили, куда ты, драчек суешься!
Летом после девятого класса, освободившись по здоровью от экзаменов, а тогда каждый год были экзамены, я уехал с геологами на 90 дней в Казахстан. Я попросил папу, возьми меня с собой. Он сказал, нет, никуда я тебя не возьму. Иди в ВИМС, там висят объявления, выбирай, что хочешь сам.
Это был 1954 год, мне еще не было пятнадцати лет. Как там прошло оформление из-за моего юного возраста, я не знаю. Занимались мы в основном радиометрией. Был такой РП-1 – радиометр переносной. Длинная палочка с рукояткой. На медленной скорости мы ездили, я засовывал эту палочку в сурочьи норы. За лето мы прокатали 5000 километров. Занимались оконтуриванием месторождений титана в Северном Казахстане. Попадались уникальные участки, с содержанием двуокиси титана до 1500 кг на кубометр, при весе песка 1700 кг на кубометр. Разрабатывать их можно было открытым способом, при глубине залегания всего 1,5 – 2 метра. Это уникальные месторождения. Условия в экспедиции по тем временам были сносные. Пшенка, рожки, ржавая селедка и немного тушенки. Ну и спирт в аптечке в неограниченном количестве. Директором экспедиции был бывший министр геологии Илья Ильич Малышев, которого Хрущев из министров уволил. Начальник партии – Александр Иванович Лапшенецкий, академик, известнейший геолог. В экспедиции в 2-х партиях было 9 человек, включая меня.
В этом же 54 году я прошел первый зарегистрированный спортивный поход зимой по Подмосковью: Кузяево - Зосимова пустынь.
Школу закончил в 1956 году, с медалью. Но в последний год учебы у меня было три воспаления лёгких, тяжелых, крупозных, и к этому моменту я, был уже лауреатом всесоюзной геологической олимпиады МГУ. Но, когда пришел поступать в МГУ, надо мной просто посмеялись. Во МГРИ мне говорят, ты куда с твоим здоровьем! Тогда уже в полной прострации я пошел на какой-то факультет в МВТУ. А там говорят, у нас горячие цеха, хоть вы и медалист - возьмем при прочих равных условиях в последнюю очередь.
У меня наступила полная апатия, я уехал в деревню, и только в последний день приема документов сестра уговорила меня сдать документы в МИГАИК. Началась учеба, но этого показалось мало, душа требовала активной деятельности. И я пошел в туристы. Там уже была туристская секция, но в какой-то мере и я участвовал в ее создании. Тогда походы делились на три категории. В секции из ныне знаменитых были Саша Берман, но он всегда занимался только собой, были Айгорн, Вайнштейн, но не Ирина, а другая, своя, Шершевская, но это фигуры местного масштаба.
Перед первым участием в двойке у меня было 8 единичек. Я считал необходимым готовить группы и руководить, готовить и руководить. Я три года был председателем турклуба, и по совместительству председателем спортклуба МИГАИК. Это при всех моих болячках. Кстати, и с супругой своей я познакомился в турсекции на первом собрании новичков в начале сентября.
Самый первый горный маршрут был в 57 году с В.Г.Варламовым из Баксана через Сванский хребет. Ему предшествовал маршрут по Подмосковью. 5 декабря – день конституции. Присоединили к нему воскресенье и пошли. Дальше альплагерь в Цее. Были маршруты в Домбае.
В 58-60 годах осваивали Верхневолжские озера, Селигер. Конечно, там было не так, как сейчас, когда кругом шоссе и коттеджи.
Зимой 59 был исключительно интересный маршрут по Северному Уралу. Тогда это был совершенно дикий край. Когда папа его посмотрел, он сказал, вы здесь загнетесь! Мы шли из Карпинска по северной границе русских поселений на запад. Севернее Конжака, Ольгинский Камень. У нас были неправильные сведения о том, что там никого нет, но там оказалось 7 лагерей. На воротах некоторых мы, уже на выходе видели плакаты «Стреляют без предупреждения». Мы заходили с той стороны, откуда считалось, что зайти невозможно. Исключительно интересное было дело.
После этого похода я три месяца пролежал в больнице. Надо понимать, что силы были не беспредельные. Конечно, ни кто меня не заставлял, все это было очень интересно.
В туризме я был самоучкой, по этому, когда где-то прочитал, что московский городской клуб собирает школу младших инструкторов туризма, я туда пошел. Начальником школы была Нина Михайловна Михайлова. Попал я в отделение Сулоева Валентина, который потом погиб на Памире. Нравы в школе были очень жестокие. Как-то на выходе под Звенигородом, мы не уложились во время приготовления пищи, и большой канн какао со сгущенкой был вылит. В то время было еще голодно, и вообще, какао, сахар... Но – не уложились, и инструктор какао вылил. Школа была двухлетняя 60-й – 61-й годы, кажется. Я не участвовал в зимнем походе, считая, что моего опыта достаточно. Тем не менее, меня за это не очень высоко оценили и, я очень обиделся. Дескать, я такой великий, а меня засудили. В то время в Москве не было таких районов, как сейчас. Был клуб в районе Богородское за Сокольниками. Летом 1961 года я туда пришел на стажировку в школу. Начальником был В. Варламов. Маршрут летних сборов проложили из Баксанского ущелья в Сванетию, а потом через Сванский хребет в Лентехи или прямо в Кутаиси.
В том же 1961 году, по распределению, по собственному желанию я и трое моих друзей туристов, уехали делать систему самонаведения ракет в Ростовскую область в Азов. Прибыл в Азов. Жарко. Рабочий день летом продолжается с 6 утра до двух. Пзже работать немыслимо. В городе 47 000 населения, заводы кузнечнопрессового оборудования, кузнечнопрессовых автоматов, наш почтовый ящик, рыбокомбинат и сельское педучилище.
Что такое сельское педучилище? Учащиеся в нем дети не знают ни пап, ни мам, им на каникулах летом ехать некуда. Их никто нигде не ждет. И вот с этими ребятами мы начали работать. В местном Спартаке рядом с шахматным клубом нам выделили комнату. Договорились в Ростове-на-Дону и нам выдали снаряжение. Палатки там всякие, спальники, рюкзаки. Так появился Азовский клуб туристов. Перевал АКТ в районе перевала Чипер-Азау – нами назван, мы его первыми прошли.
Основной контингент клуба - вечно голодненькие девочки со стипендией 15 рублей, из которых еще приходилось платить за угол, потому что общежития не было. Фактически клуб жил на 2 лагеря. Второй лагерь был у меня. Я был женат, и мне выделили однокомнатную квартиру. Галина Дмитриевна приезжала на стажировку. Она тогда заканчивала МИГАИК. Я уезжал несколько раз в год по командировкам. И часто ребята у меня же там и спали в спальных мешках на полу.
Из наиболее интересных походов, был поход на коньках по льду Дона. Ветер снег сдувает. Коньки там более доступны, чем лыжи. В обычную зиму снега мало, только в лесополосах. А лёд есть. И вот на коньках с рюкзачками покатили в дельту Дона на острова, костерчик развести, чайку попить. Там попадались рыбаки, видели что дети, иногда давали рыбки уху сварить.
Каждый год организовывали сборы на Кавказе, осваивали Гвандру, Теберду, Архыз. Собирался в Ростове, целый поезд со всех концов Ростовской области. В поезде дорабатывали маршруты, формировали группы.
В конец 1965 года у нас родилась дочь. Тяжело болела мама. Встал вопрос, что делать. С одной стороны жилье, неплохие условия, недорогие овощи и фрукты, да и по должности я уже был зам. Главного конструктора. Мы делали уникальные системы, о которых сейчас уже можно говорить. Специалисты многие удивляются, нашим разработкам. Тема не менее было принято решение возвращаться. В Москву. Этому способствовал приезд большой делегации из Института, который теперь называется НИИ Космического приборостроения, трижды орденоносный космический ящик. Их заинтересовала разработка первого отечественного бесконтактного радиометра, где я был не последним лицом. Они забрали первую установку и забрали меня. Так я и вернулся в Москву.
Через полгода у нас в НИИ образуется группа энтузиастов: Валентин Дмитриевич Леонов, Виктор Евгеньевич Сазонов, Валерий Игоревич Харитонов, Борис Евсеевич Гельфгат. Хотелось приложить куда-то свои силы. Тем более, что были определенные средства от профсоюза. Недалеко от нашей территории в Энергетическом проезде обнаружился клуб туристов в подвале, почти напротив корпусов общежития, которые давали клубу питательную среду. Это был Калининский клуб туристов, где инструктором был Володя Варламов. Через некоторое время формируется коллектив клуба. Председателем стал Кирилл Аркадьевич Поздняков. Председателем МКК - Арутюнов Юра. Его назначили специально, что бы была объективность, поскольку он был не из нашего НИИ.
Одно из знаменитых наших приключений того периода: в 1967 году группа туристов К.А.Позднякова в 21 человек пошла в ноябре в Абхазию и заблудилась. Контрольный срок истек 4-5 дней назад. Мы с Валерой Комисаровым перед лицом Чистякова Ростислава Владимировича, председателя Московского совета по туризму. Он сказал, ребята, что вам надо, я дам любые деньги, короче, вылетайте на поиски! К счастью вскоре вышло к людям 4 человека, а потом и остальные 17. Тропы в Абхазии обычно идут по гребню хребта, а внизу каньоны. Они свалили в каньон и без тропы шли по нему. Ели одни буковые орешки, которые, как известно, дурманят. Что бы держать в клубе народ – надо проводить интересные мероприятия. Наиболее реальные мероприятия – это школы.
1966 год. Лето, 6 отделений, Западный Кавказ, руководители отделений Валентин Леонов, Саша Дьяконов, Саша Белышков, я, Ивакин Виктор Васильевич. Он работал в другом НИИ через забор от нас. Володя Виноградов работал там же с Ивакиным за забором. Он был мастер спорта по гребле, входил в сборную страны, но из-за некоторой своей особенности был из сборной отчислен и пришел к нам.
На Западном Кавказе, было довольно много перевалов запланировано и пройдено. Запоминающийся момент это сатанинский гриб, который съели в одном отделении, а во втором попробовали. Потом пришлось откачивать людей. В том же 66 году довольно интересный эпизод - спуск с перевала, не знаю, как точно назвать, наверное Западный Каракайский, в обход Каракаи на ледник с холодной висячей ночевкой, когда все пристегнуты на веревочке. Довольно живописно.
В клубе было принято активно растить людей, что бы у них был стимул. Если товарищ был стажером, если он стоящий товарищ, то в следующем году он должен быть инструктором и должен готовить себе стажера. Из нового стажера тоже вырастет инструктор. После 2-3 мероприятий инструктор становится начальником школы или завучем и подтягивает новых инструкторов, что бы руководили и набирали опыт. Конечно, у этого правила были издержки. Ушел Виктор Евгеньевич Сазонов в органы. Я ему дал рекомендацию. Требовалась личная рекомендация коммуниста, без парткома, без ничего. Я дал поручительство Валентину Дмитриевичу Леонову, он потом у нас в Косино работал. Потом Валера Харитонов ушел, но какое-то время они еще держались возле клуба.
Кажется в 67 году, мы летом разделились пополам. Одной группой руководил наш председатель Поздняков Кирилл Аркадиевич. Она пошла в Фаны, а другая группа пошла на Кавказ. Этому предшествовало не очень ординарное для Москвы событие. На майские праздники на лыжах мы организовали поход через перевал Твибер в Сванетию.
Приближается 68 год. На Кавказе нам уже не интересно. И возникает идея повести школу в Среднюю Азию. Планируем школу на 6 отделений, человек по 12. Сборы начали с Алма-Аты с выходом на Солнечную поляну. Левый Талгар. Среди руководителей тот же Леонов, Белышков, Дъяконов, Галина Дмитриевна Харченко, Гена Комиссаров. Он тоже работал в НИИ за забором вместе с Ивакиным. Он у нас назывался политруком. Он таким был и по складу по рассудительности и по армейской специальности. Очень правильный был человек. Мы его слушались практически всегда.
Школа прошла очень хороший цельный маршрут. Это был первый выезд районной школы в Среднюю Азию. До нас там были только сборы школы Коли Волкова на Центральном Тянь-Шане, но та школа была городской. К 1969 году нас становится в Калининском клубе слишком много, и мы решаем разделиться и работать в других, появлявшихся во всех районах Москвы клубах. Калининский клуб передал им всяческие рабочие материалы, программы и людей.

Литературная запись А.А.Алексеева (475-66-15 дом, 8-915-302-19-94 моб.)

Источник: PlanetMountain

• Сохранение памяти о выдающихся скалолазах нашего времени

• Популяризация скалолазания

• Передача опыта сильнейших спортсменов молодому поколению

• Пропаганда активного, здорового образа жизни

• Установление дружественных связей с зарубежными спортсменами.

- МС по скалолазанию Алексей Шалыгин

- ЗМС по альпинизму Александр Кленов

1. На машине (814 км) – аренда машины от 1 тыс. бат в день.

2. На автобусе. Каждый день из Southern Bus Terminal (автовокзал в Бангкоке) в Краби ходят автобусы. Путь занимает 12 часов. Телефон автовокзала 0 2435 1199-200. VIP-автобус отправляется в 19.20 (710 бат). Автобус первого класса в 19.00 (486 бат). Автобус второго класса (без кондиционера) в 7.30, 19.00 и 21.00 (378 бат).

3. На поезде. В Краби поезда не ходят. Можно доехать до Сура-Тани ( Surat Thani ), затем на автобусе (3 часа, 150 бат) или такси до Краби. Поезд ходит ежедневно, в различное время с интервалом примерно в 2 часа (12 часов, около 700 бат в вагоне с кондиционером)

4. Самолетом. До Краби ежедневно летают самолеты нескольких авиакомпаний: Thai Airways, P.B.Air, Phuket Air-lines, Air Asia. (билет туда и обратно стоит приблизительно от 4,5 тыс. руб.)

5. Также до Краби и Тон-Саи довольно близко от Пхукета (2 часа, есть такси, автобус и катер).

6. От Куала Лумпура также ходят автобусы до Краби сопоставимо по продолжительности с путем от Бангкока.

Источник: 8a.nu

Источник: Марина Белицкая

• перемещение по пересеченной местности с ориентированием по карте, схеме, легенде или при помощи GPS-навигатора

• поиск пострадавших, оказание медицинской помощи и транспортировка

• преодоление природных (реки, скалы) и техногенных препятствий, в том числе с пострадавшими

• подача сигналов бедствия

• организация бивуаков на сложном рельефе

• выживание в природной среде в условиях межсезонья при недостатке снаряжения.

• Руководитель команды не моложе 1992 года рождения

• 3 участника не моложе 1996 года рождения.

• Руководитель команды не моложе 1992 года рождения

• 4-5 участников не моложе 1996 года рождения.

Источник: Up-Climbing.com